ПОЛЛОН. В самом заглавии — избранный нами путь. Это, конечно, менее всего — найденный вновь путь к догмам античного искусства. Классицизм — подражание совершенным художникам Греции и Ренессанса — если и возможен опять, то лишь как мимолетное увлечение или как протест против бесформенных дерзаний творчества, забывшего законы культурной преемственности. Действительно, этот протест ощущается теперь и в литературе, и в пластических искусствах, и возможно, что ему суждено определиться яснее, формальнее. Но широкий путь ‘аполлонизма’, который грезится нам, не может совпасть с легкой, утоптанной школьными учителями всех веков, дорожкой, ведущей к Парнасу и в холодные академические кумирни.
Аполлон — только символ, далекий зов из еще не построенных храмов, возвещающий нам, что для искусства современности наступает эпоха устремлений — всех искренних и сильных — к новой правде, к глубоко-сознательному и стройному творчеству: от разрозненных опытов — к закономерному мастерству, от расплывчатых эффектов — к стилю, к прекрасной форме и к животворящей мечте.
Какая это правда — разве можно сказать? Всякий ответит по-своему. Всякий принесет с собой то, что взлелеяно им и освящено его верой. Будут несогласия, будут споры, будут самые противоречивые решения. Лик грядущего Аполлона нельзя увидеть. Мы знаем только, что это лик — не греческий, с чертами застывшими в божественном иератизме, и не лик Возрождения, а современный, — всеми предчувствиями новой культуры, нового человека овеянный лик. Потому и невидимый нам. Потому и желанный. Для искусства самое страшное — мертвый образец. Но нет ничего нужнее, насущнее идеала... Какое старое, безароматное, точно угасшее слово! И все-таки оно должно гореть опять, чтобы вдохновились эстетические стремления человечества.
Мечта о вдохновляющем идеале, разумеется, уводит нас за пределы специально-художественных задач и тем. Но цели 'Аполлона' остаются, тем не менее, чисто-эстетическими, независимо от тех идеологических оттенков (общественного, этического, религиозного), которые может получить символ Сребролукого бога — в устах отдельных авторов. Пусть искусство соприкасается со всеми областями культурной сознательности, — от этого оно не менее дорого нам, как область самостоятельная, как самоцельное достояние наше — источник и средоточие бесчисленных сияний жизни.
Давая выход всем новым росткам художественной мысли, — ‘Аполлон’ хотел бы называть своим только строгое искание красоты, только свободное, стройное и ясное, только сильное и жизненное искусство за пределами болезненного распада духа и лженоваторства.
Это определяет также и боевые задачи журнала: во имя будущего необходимо ограждать культурное наследие. Отсюда — непримиримая борьба с нечестностью во всех областях творчества, со всяким посяганием на хороший вкус, со всяким обманом — будь то выдуманное ощущение, фальшивый эффект, притязательная поза или иное злоупотребление личинами искусства.

РЕД.